На дворе стоял месяц, точнее, конец месяца. Ну это смотря для кого, что стояло на дворе. Итак, для чекиста, взглянувшего на часы, было: 15 часов 30 минут (по московскому времени), 21 сентября 1979 года по григорианскому календарю, пятница – рабочий день. Для афганского контрразведчика, бродившего вдоль забора, было: 17 часов (по кабульскому времени)  30 Шахривара 1358 года по солнечной хиджре[1], джума[2] – выходной. Для муллы, готовившегося к вечернему намазу, было 17 часов, 28 Шаввала 1399 года по лунной хиджре, джума – выходной, в который он, мулла, трудился более чем во все остальные дни недели. Всех троих – чекиста, контрразведчика и муллу – повязали пятница и Кабул – место встречи, которое изменить нельзя.

Не успели Крайнов и Лесняк толком «обнюхаться» и осмотреться, как в 17 часов 23 минуты уставшее за день солнце покатилось по небосклону за горизонт. Хлынувшие сумерки стремительно атаковали небо, разрывая его тело в багряные лоскуты заката. Снаружи, сквозь открытое окно, в комнату ворвался пронзительный мужской крик:

– Аллаху Акбар! Аллаху Акбар[3]!..

Хохлы, не привыкшие средь бела дня к «просмотру» программы «Спокойной ночи, малыши!», оторопев, высунулись в окно, пытаясь определить месторасположение «ведущего программы».

– Ашхаду алля иляха илляллах[4]…

Звук доносился из минарета мечети, расположенной вблизи виллы. Это муэдзин – служитель мечети, читая азан, призывал мусульман на вечернюю молитву.

– Виталя, переведи, что он хочет? – сатеистил Лесняк.

– Говорит, мол, здравствуйте, мужики. Рад вас приветствовать в нашем краю…

– Ашхаду анна мухаммадар-расулюллах[5]… – продолжал призывать на молитву муэдзин, повернувшись лицом в сторону Мекки, держась за мочки ушей большим и указательным пальцами. В эти минуты ему не было никакого дела ни до мирской суеты, ни до «ереси» хохлов.

– Хаййа галяс-салях!.. [6]

– Хохлы, говорит, у нас голяк с салом…

– Хаййа галяль-фалях!..[7]

– Осталась одна халва…

– Да, халва не сало, много не съешь – жопа слипнется… – заключил Лесняк.

«Сокамерники» Женя Голуб и Володя Серов оценили «синхронный перевод» Крайнова одобрительным смехом.

Ровно через 28 минут от начала заката наступила ночь. Мгновением раньше, до наступления темноты, верующие закончили молитву – намаз Аль-Магриб. Этот намаз предвещает близость смерти. А время исполнения намаза в последних проблесках света символизирует то, что человека будут помнить лишь короткое время после его смерти. И потом забудут…

А в Балашихе было 16 часов 21 минута. Светило солнце: играло лучами в пятнашки на стволах берез, наполняло зрелостью гроздья рябин. На Объекте, завидуя улетевшим в неизвестность товарищам, «маялись дурью» резервисты…

Крайнов принимал душ. Теплые струйки афганской воды смывали с его тела последние пылинки Отечества. Вымывшись и переодевшись, вернулся в комнату. Лесняк и Поддубный, сидя за столом, курили как сапожники – в полный рост.

– А в тюрьме сейчас ужин – макароны. Володя, что у нас с питанием? Жрать охота, – обратился к Поддубному Крайнов.

– Отвечаю: на провокационные вопросы, да еще с порога, не отвечаю. Ты разберись на досуге: то тебе море, то тебе питание. Скромнее надо быть, товарищ!..

– Вовик, не нервируй меня…

Вместе с ночной прохладой в комнату ворвались приглушенные звуки стрельбы. Крайнов и Лесняк настороженно переглянулись.

– Расслабьтесь. Это сарбозы чертей гоняют, – успокоил друзей Поддубный.

– Может, тараканов? – уточнил Лесняк.

– Не-а – чертей. Тараканы у них в голове. Вот такие, – отмерил большим пальцем пол-указательного Поддубный.

– Ого! И часто они гоняют?..

Близкая очередь из автоматического оружия погасила в комнате свет. Окна недовольно забрюзжали стеклами:

– Ти-и-инь, ди-и-нь, дзы-ы-нь…

На их языке это означало:

– Вот пуля пролетела, и… Ага – мимо!

В разных концах города, подыгрывая автоматной очереди, забрехали-загавкали разношерстные стволы.

– Весело… Вова, ты говорил: сармозы... царбозы… Как их там звать, этих чертей твоих окаянных?

– Во-первых, не моих, а афганских. Во-вторых, звать их не надо. Они сами приходят. Живут они здесь, понимаешь? А слово «сарбоз» означает солдат. По всему Кабулу натыкано воинских частей, караулов, патрулей. Типа революция в опасности. Ночью им чевой-то привидится, они и давай палить, защитнички! Пошуметь любят!..  Страху понагнать... Не обращайте внимания. За пару дней привыкнете.